Таня Артимович
В продолжение дискуссии…
***
29 октября в НЦСИ в Минске состоялась премьера спектакля “Камера, которую дала мне мать” по прозе Сюзанны Кейзен, реж. Дариуш Езерский, актриса Анастасия Боброва. Я посмотрела спектакль, и некоторые свои впечатления высказала на своей странице в Фейсбук, являющейся неформальным приватно-публичным пространством. Высказывая свое мнение, я, конечно, думала о том, что его прочитает режиссер, для которого эта запись доступна, и я об этом знаю. Но в остальном формат сети позволяет мне легитимно высказываться так, как посчитаю нужным, а также делать это высказывание настолько видимым, насколько я пожелаю. Конечно, правильнее было бы сделать полноценный анализ и написать текст, но для этого понадобились бы временные ресурсы, которыми сейчас не обладаю. Именно для таких случаев как нельзя лучше подходит соцсеть, где позволительно не разворачивать мысль, не быть дотошным в деталях и т.д. Отмечу, что комментарий не носил характер “не понравилось” или “плохой”, в принципе, таких определений, ровно как “шикарный” и “восхитительно”, я избегаю. Мною было отмечен лишь тот факт, что, по моему ощущению, что спектакль утверждает патриархальный взгляд на женщину и в очередной раз делает ее объектом.
Я благодарна Дариушу Езерскому, который ответил мне длинным развернутым комментарием, благодарна, так как, возможно, в беларусском театральном пространстве, во-первых, возвратиться традиция дискуссий, во-вторых, возникнет в том числе гендерная рамка анализа спектаклей, которая на данный момент отсутствует. В связи с этим решила также развернуто ответить, разместив комментарий в целиком публичном пространстве, попытавшись более детально пояснить свою позицию.
Читать ответ Дариуша Езерского ТУТ.
Во-первых, о вопросе выбора материала. Во время обсуждения я спросила Вас, зачем было брать такой материал о женщине, будучи мужчиной, и что не боитесь ли обвинений в объективации женщины? Вы, наверное, знаете об этих этических дискуссиях, не только среди феминисток, но в том числе активно обсуждается, например, легитимность работы гетеросексуалов с темой гомосексуальности. Для меня этот вопрос открытый и, наверное, решается в каждом конкретном случае. Но Ваш ответ: “Мне женщины более интересны” — не убедителен, так как констатирует факт как раз “наблюдения за объектом”. Повторюсь, Сюзанна Кейзен на это имела права, в Вашем случае нужно понимать, что такие вопросы будут возникать. Возможно, Ваш ответ был тоже “шуткой”, но к сожалению над полем феминизма и феминистками в принципе “шутят” постоянно, что и является как раз сексизмом — их голос не слышен.
Кстати, на протяжение обсуждения голос женской части команды также был не слышен. Говорили в основном Вы, высказалась немного Анастасия Боброва, что думает Катерина Солодуха в принципе неизвестно. В финале она лишь сделала анонс будущих спектаклей и ответила на административные вопросы. То есть говорили в основном Вы, и для меня это также репрезентативно. Вполне возможно, что это подсознательные модели поведения, но факт остается фактом.
Во-вторых, о “Монологах вагины”, замечу, это Вы вводите название в аннотацию, хоть и акцентируя, что это не об этом (тут вопрос сразу: что вы имеете в виду? о чем, по-вашему, “Монологи вагины”?). Тем не менее Вы вспоминаете этот ключевой текст, таким образом автоматически “привязываясь” к нему. Замечу, что обращение женщин к сексуальности и телесности, как тогда, так и теперь, в меньшей степени связано с преодолением табу на “слова”. Не думаю, что основная задача — заставить общество разбираться в женской физиологии. Радикализация телесности — обращение к таким “закрытым”, условно, темам как “вагина”, например, связано, на мой взгляд, с целью вызвать определенного рода шок, и таким образом заставить услышать реальные проблемы — дискриминацию, экономическое неравенство, подавление, повседневное насилие, в том числе сексуальное. Кстати, в тексте и спектакле тема насилия звучит, но как-то уходит на третий план, именно поэтому я высказала предположение о наличие критического потенциала в тексте и его уничтожении в спектакле. Тема звучит, и не только эта, но это оказывается не важным. Что же тогда важно?
Судя по всему, у Кейзен она также не важна. На первый план выходит “женская сексуальность”, которая с точки зрения феминистской теории является способом преодоления негативного восприятия того, что связано с сексуальным желанием женщин, подавленного патриархальной системой. (Мы знаем, что в рамках традиционного общества для мужчины “хотеть” — это норма, для женщины — признак распутства). Конечно, по сравнению с ситуацией еще конца прошлого века, сегодня женщины стали более свободны (в разных географиях по-разному), что в том числе связано с ростом их экономической независимости, это, как отмечают исследователи, как бы дает им право на “мужскую” модель поведения. Но в целом актуальными остаются понятия “пристойности”, правильной “женственности”, “материнства” и т.д. С этой точки зрения, Вы следуете за Кейзен. Исполнительница истерически манифестирует свое право на сексуальность. В данном случае, “истерия” как будто также может вписаться в феминистскую рамку, так как противопоставляется ожиданиям того, как должна вести себя женщина. Но в рамках художественного продукта “истерия” исполнительницы, условно, находится на абсолютно допустимом градусе, эта та “истерия”, которая не шокирует, но о которой так любят шутить на форумах. То есть она утрачивает свой политический потенциал. Я соглашусь с Николаем Рудковским, который отметил сцену, “когда героиня Анастасии Бобровой очень просто, интимно, почти шепотом рассказывает о сексе, и как ей было больно”. Возможно, он имеет в виду тот же момент, который зацепил и меня. Тогда тоже подумала о целесообразности “активного” способа существования. В любом случае, это Ваше с Анастасией решение, другое дело — как это работает и добиваетесь ли необходимого эффекта.
В-третьих, на мой взгляд, Вы выстраиваете “передний план” существования актрисы, согласно представлениям о женщине в патриархальном обществе — молода, сексуальна, феминна (со всеми атрибутами), далее то, что уже вписано в эту систему — немного похотлива, конечно, истерична. Сделаю поправку: говоря о феминности, я не критикую макияж, каблуки и платья в действительности. То, что я крашу губы, как Вы заметили, это действительно другой “подход”. Так как действительность и сценическая реальность — для меня различные плоскости, в данном случае “накрашенные губы” — это некая сценическая единица информации. То есть такой тип женщины в жизни для меня легитимен, если это ее сознательный выбор, но в рамках сценического пространства он для чего-то используется. Вы тоже отмечаете, что закладываете “абсолютное несоответствие речи и костюма”, но превращения не происходит. “Передний план” остается единственным, визуально никак не трансформируясь. Произошло ли в таком случае освобождение? Либо она осталась в рамках навязанных “сверху” стереотипов? Мысль о вульгарности свитера и джинсов на сцене показалась мне оригинальной, ибо Ваше понятие вульгарности странным образом для меня диссонирует с тем полем, с которым Вы работаете.
В-четвертых, вы говорите, что мое прочтение “поверхностное” и “предвзятое”, я вполне допускаю мысль о том, что могу иметь свое представление (даже штампы) феминизма и некие ожидания, поэтому стараюсь как можно более сомневаться. Хотя, как любой другой человек имею право на свое прочтение. Вы же остаетесь абсолютно уверенным, что Вам все удалось, и критический отзыв как-то не вписывается в эту уверенность, а значит, ложен?. А может быть все-таки что-то не до конца удалось?
Я ни в коем случае не ставлю под сомнения те усилия, которые потрачены Вами и всей командой, это безусловно. Но полем моего профессионального интереса является не спектакль сам по себе, но то, как он соотносится с различными контекстами. В принципе, мне кажется, сегодня это большая роскошь — думать о спектакле в только его системе координат. Именно поэтому основной акцент я делают именно на феминистском прочтение, понимая, что это только один из ракурсов, но наиболее очевидный для меня в данном случае.
В-пятых, я не думаю, что Вы изменили текст, но для меня литературный текст и сценическое воплощение — это два абсолютно автономных произведения.
Ну и наконец, понятие “успеха” для меня — это очень шаткий аргумент. Если бы на обсуждении остался кто-то, кто начал бы активно Вас ругать, я бы, возможно, поставила под сомнение свои впечатления. Комментарии на тут.бай для меня не показатель, так как, во-первых, это пишут люди, которые не видели, во-вторых, для многих это работа — писать (троллить) такие комментарии. Но опять же — это вопрос цели. Если “успех” есть основной целью, то Ваша цель достигнута, с чем и поздравляю, понимая, что и мое данное высказывание делает своего рода “пиар”. И если кому-то стало интересно, конечно, нужно идти и смотреть самим. Но возможно, мои замечания помогут быть более критичными и задать больше вопросов, чем кажется вначале.
Таня Артимович
Фотография из личного архива.
Меркаванні аўтараў не заўсёды супадаюць з пазіцыяй рэдакцыі. Калі вы заўважылі памылкі, калі ласка, пішыце нам.
