Итоги 2013: современный театр имеет огромный потенциал

Пятница, Декабрь 27, 2013 | ТЭГІ: дыскусія

18 декабря в Галерее “Ў” состоялась дискуссия “Беларусский театр: итоги 2013”. Организатор — Платформа перформативных практик “зЕрне” при поддержке интернет-журнала “Новая Еўропа”.

Татьяна Артимович: Добрый вечер! Я буду модератором сегодняшней дискуссии “Беларусский театр: итоги 2013”. Когда мы с Ольгой Шпарага обсуждали этот театральный год, оказалось, что, действительно, на нашей независимой сцене произошло много событий и изменений. Например, можно говорить об интересе к беларусской новой пьесе. Что означают эти изменения? Каким образом оживление независимой сцены влияет на репертуар гостеатров? Чем в принципе запомнится этот год беларусскому театральному сообществу, в том числе и в регионах?

Обсудить эти и другие вопросы приглашены: Виктория Биран — драматург, студентка студии “Fortinbras”, Алексей Стрельников — театральный критик, координатор беларусской программы “ТЕАРТ”, Ольга Шпарага — философ, редактор интернет-журнала “Новая Европа”, Светлана Улановская — критик, редактор портала ArtAktivist/Theatre. Мы приглашали также Оксану Гайко, актрису и режиссера театра “Крылья Холопа” из Бреста. Но вчера она сообщила, что не сможет приехать. Очень жаль, но я обязательно в ходе дискуссии расскажу о проектах театра “Крылья Холопа”, потому что мне кажется важным расширять географию театральных событий. Не все самое интересное сегодня происходит в Минске.

Я предлогаю нашим приглашенным гостям поделиться своими мыслями о том, какими театральными событиями запомнится для каждого из них уходящий год.

Ольга Шпарага: Я хотела бы вспомнить конец 2012 года, когда в РТБД был поставлен спектакль “Дожить до премьеры” Николая Рудковского (реж. П. Харланчук). Эта постановка была важной, потому что был представлен критический взгляд на Великую Отечественную войну. Мы, критики, восприняли эту постановку как вызов одному из главнейших идеологических символов современной Беларуси и думали о том, сколько она продержится в репертуаре. И она до сих пор идет. Это был хороший знак. Но когда мы эту постановку обсуждали, было очевидно, что постановка гораздо слабее пьесы Рудковского. И тогда в конце 2012 для меня стал очевиден тот факт, что наша режиссура отстает от драматургов.

Это стало знаком того, что есть большой разрыв между текстами беларусских драматургов и тем, как их ставят, какие используют возможности для того, чтобы поставить эти современные тексты.

В 2013 году на сцене государственных театров появились и другие авторы, Богославский, например. То есть появляются новые авторы, которые говорят о социальной, культурной, политической современной проблематике. Но тем более отчетливым и выразительным становится разрыв этих текстов с тем, как их ставят. Эта проблема сохраняется, вне всякого сомнения, и в 2013 году.

Второй важный момент — 2012 год ознаменовался тем, что на сайте ArtAktivist появился раздел “Театр”. Это значит, что качественных текстов о театре стало больше. В 2013 году появился проект “зЕрне”. И насколько я могу судить, это тоже выход на новый уровень. Здесь мы также видим разные тексты, с проектом связаны также мероприятия — лекции, мастер-классы, дискуссии. Это тоже важный знак 2013 года.

Следующая важная веха для меня — началась историзация театра. Мне кажется важным, что в рамках Словаря перформативных практик Восточной Европы было подготовлено три текста — о независимом театре Беларуси, о национальном театре и архиве. Это попытка осмыслить прошедший 20-летний период. Поскольку в области современного искусства в рамках проекта “Радиус нулевых” я с коллегами занималась десятилетием “нулевых”, то хорошо понимаю, насколько важно в Беларуси возвращаться к именам, площадкам, проектам нашей недавней истории, потому что государственные институции этим занимаются плохо или односторонне. Важно и то, что эти три текста будут представлены именно в рамках Словаря перформативных практик Восточной Европы. Я надеюсь, что историзация и архивация будет осуществляться и дальше.

Далее, локальные события, пока только позитивные, — это постановка тандемом Татьяны Артимович и Павла Городницкого “Хозяина кофейни” Павла Пряжко. Мне кажется, что то, что эти постановки осуществляются за пределами театральной сцены, поддерживает тенденцию, начало которой положено Беларусским свободным театром и которая пока мало поддерживается другими проектами. Но если говорить не о перманентном театральном проекте, но о ситуативном, это маркер того, что можно показывать современный театр за пределами театрального помещения. И хороший знак, мне кажется, что в одном из мест, где игрался спектакль, с организаторов не взяли деньги за аренду.

Это важное взаимодействие, получается, что современные театральные постановки становятся значимыми для локальных публик, рестораторы готовы взаимодействовать с режиссерами, и надеюсь, эта тенденция будет развиваться.
IMG_0283-8

Ольга Шпарага

Еще одно важное событие, уже негативное, — это то, что Свободный театр потерял свою “хатку”. Если говорить о проекте Свободный театр, то это, конечно, была центральная площадка в Минске, где происходили регулярные и уже многолетние эксперименты в сфере современных театральных практик. И насколько я могу судить по 2012 и этому году, театр развивается: новые пластические элементы появились, например. И сейчас это большая проблема: ни у театра нет возможности взаимодействовать с публикой, ни у зрителя – видеть Свободный театр. Они делали самое прицельное высказывание о том, что происходит в Беларуси, без всяких скобок и кавычек, высказывание, важное и в плане документации современности, и способов, и поисков формы, как говорить о современности. Это большая потеря.

Я считаю, это наша общая проблема — как помочь Свободному театру. Я об этом думаю: что мы можем сделать как критики, редакторы, как публика, чтобы была возможность видеть Свободный театр в Минске.

Важно также, что в третий раз прошел форум “ТЕАРТ”. И как было отмечено в одной из критических статей, важным достижением форума этого года стало то, что специально были подготовлены постановки беларусских авторов, а некоторые были показаны повторно. Две постановки делали российские режиссеры — Дмитрий Волкострелов и Семен Александровский, то есть мы увидели, как можно ставить беларусских авторов по-другому.

Зритель: Как относиться к тому, что беларусские авторы вынуждены ставить сами себя?

О. Ш.: Почему нет? Наверное, возможно все. Так как я больше занимаюсь современным искусством, то если говорить о взаимодействии художника и куратора, обязательно ли нужен куратор художнику? В большинстве случаев от этого больше пользы. В каких-то случаях можно без него обойтись. Но, наверное, с театром все же сложнее.

Еще важный момент, на 34mag.net был опубликован сборник “Мертвый сезон”, тексты беларусских авторов собраны вместе. Это тоже достижение уходящего года. Мне кажется, если сравнить с 2012 годом, то этот год характеризует разнонаправленность в развитии театральной сцены, прежде всего независимой, но не только. Это и постановки, лекции, критика, тексты.

Вика Биран: Я хочу сказать, что рано нас сбрасывать со счетов. Да, мы вернулись к истокам, потеряли помещение. Но мозг начинает работать в другую сторону, искать варианты, о которых мы раньше даже и не думали. Это открывает новые возможности. Так что подождите еще.

Я расскажу о событиях, которые делали мы и которые мне кажутся важными. Я буду говорить от лица Беларусского Свободного театра и театральной лаборатории “Фортинбрас”. Первое важное — это новый спектакль “Счастливого Рождества, мисс Мидоус”, который пока мы несколько раз показывали в Минске, но тем не менее успели, в том числе, и в рамках беларусского гей-прайда совсем недавно. “Фортинбрас” сделал новый спектакль “Чайка”, на большой сцене мы планируем его показать в начале нового года зимой. Еще мы попробовали такую штуку как он-лайн трансляции: показали в интернете “Короля Лира” и “Трэш кузин”. Драматургический конкурс “Свободный театр” опять же начался в этом году после некоторого перерыва, традиционно с Павлом Рудневым в жюри. До конца года состоится цикл проектов лаборатории “Фортинбрас”. В общем, планы глобальные, несмотря ни на что.

IMG_0275-6

Ольга Шпарага, Вика Биран

Аляксей Стрэльнікаў: Я скажу, што год для мяне быў вельмі складаны, бо я меў вялікі вопыт працы менавіта як тэатральнага мэнэджэра. Таму як крытыку мне вельмі нязручна казаць пра тыя праекты, да якіх я меў дачыненне. У прыватнасці да беларускіх пастановак форума “ТЭАРТ”. Але мне вельмі прыемна, што акрамя гэтага таксама ёсць што расказаць. Напрыклад, пастаноўка “Гамлета” Магілёўскага тэатра лялек, калі працягнуць ідэю Тані, што не ўсё вельмі важнае адбываецца ў Мінску. Паставіў спектакль Ігар Казакоў, і спачатку праца прагучала на форуме “Март@Кантакт”, а потым была паказаная ў Мінску. Гэта сведчыць пра тое, што, сапраўды, ідзе вельмі прыкметны працэс дэцэнтралізацыі культурнага жыцця. Добрыя пастаноўкі і раней з’яўляліся — ў Брэсце, Віцебску. Але такая пастаноўка, як “Гамлет”, нават у Мінску на афіцыйнай сцэне наўрадці была б магчымая. Зараз самая папулярная кніжка ў тэатральных колах — гэта “Постдраматычны тэатр” Ханса-Ціса Лемана. І Ігар на сцэне Магілёўскага тэатра лялек здзейсніў такі візуальны падручнік.

Спектакль Яўгена Карняга “Латэнтныя мужчыны”, які ён зрабіў разам са студэнтамі, мне здаецца прарыўным абсалютна. Я толькі што сустрэўся з Марынай Дашук і рады, што ў спектакля ёсць пракатны лёс: ён гастралюе, ўдзельнічае ў фестывалях, то бок нейкім чынам жыве. Таксама вельмі ўсцешаны я тым, што адбываюцца ў беларускім тэатры працэсы перагрупіравання мастацкіх сіл. Так, Вячаслаў Іназемцаў робіць фестываль “ПлаSтформа”. Зараз мы з ім супрацоўнічаем, каб форум адбыўся ў лютым зноў, каб гэта не была аднаразовая акцыя.

І тут атрымліваецца палка на два канцы. З аднаго боку, гэтыя працэсы павінны адбывацца, і яны адбываюцца, і хацелася б, каб мастацкія сілы групіраваліся, каб драматургі дапамагалі драматургам, рэжысёры — рэжысёрам. Але з іншага боку, ўзнікае адчуванне, гэта для мяне таксама вынік гэтага года, можа такі адмоўны, што няглядзечы на гэтыя працэсы дэцэнтралізацыі,

мы вечна паўстаем перад пытаннямі, наколькі разрозненае, анатамізіраванае культурнае жыццё ў Беларусі і наколькі ўдзельнікі тэатральнага працэсу, сапраўды, нацэленыя на супрацу, на канструктыўны дыялог.

У чым гэты канструктыўны дыялог павінен выяўляцца, для мяне самога пытанне, але ў прынцыпе мне здаецца, што шматлікія праблемы, якія паўстаюць перад усімі тэатральнымі дзеячамі, можна было б вырашыць нейкімі салідарнымі намаганнямі. Нават тая праблема, якая паўстала перад Свабодным тэатрам, у той ці іншай ступені тычыцца ўсіх незалежных тэатраў, якія вымушаны шукаць пляцоўкі для пастановак.

Зритель: Почему тогда не взять и не объединить несколько проектов?

А. С.: Мне здаецца, у гэтым праблема. Мы не адчуваем супольнай адказнасці за тое, што адбываецца. Тое, што зрабіў Сяргей Анцалевіч з “Patriss”, шэраг прэм’ер з Валкастрэлавым, якія я рабіў у межах “ТЭАРТ”, — гэта нібыта два асобных праекта.

Аляксей Стрэльнікаў

Алексей Стрельников, Светлана Улановская

Светлана Улановская: Многое было сказано. Я добавлю, что этот год для меня отмечен как ни один из предыдущих деятельностью независимых инициатив, альтернативных проектов совершенно разных уровней и разных направлений. Это касается и практических, и теоретических мастер-классов и дискуссий, а это очень важно, так как формирует интеллектуальное поле.

Для меня этот год стал в определенной степени предельным, когда наши актеры, режиссеры и другие люди, чья деятельность соотносится с театром, осознали, что надеяться на государство не стоит, и стали искать альтернативные формы для реализации своего высказывания.

Вернусь к беларусской драматургии. Этот год прошел под знаком реабилитации беларусской драмы, в том числе и в государственных театрах. Этот процесс еще только начался, но факт — появились спектакли, прошли многочисленные читки. Это и театральные фестивали — “ТЕАРТ” и “Театральный куфар”, где прошла “Куфардрамалаб”. То, что студентов “заражают” вирусом современной драматургии, тоже важный процесс. Как это делается и какие спектакли получаются в итоге, другой вопрос. Здесь я согласна с мнением Ольги Шпарага, что драматурги пока опережают режиссеров в освоении новых форм. Не могу не назвать в качестве антипримера работы с современной драматургией постановку “Завеі квецені” по пьесе Д. Богославского “Любовь людей”. Это пример, как можно пьесу подать в абсолютно невыгодном свете.

Хочу назвать также отдельные спектакли. Для меня важны те высказывания, авторы которых работают с современным контекстом. Возможно, этим никого не удивишь за пределами Беларуси, но для нас это событие. В этом смысле “Латентные мужчины” Корняга, на мой взгляд, это событие. Отдельно хочу отметить спектакль “Ремонт” Вячеслава Иноземцева, потому что Иноземцев в нем работает не только с современным контекстом, но и с национальным, например, с архетипом болота. Среди событий уходящего года также назову недавнюю премьеру танцтеатра “D.O.Z.SK.I.” — спектакль “Bred насущный” Дмитрия Залесского, то, что делает Ольга Скворцова.

Что же до негативных тенденций, то во многом это касается гостеатров.

На мой взгляд, ситуация резервации наших репертуарных театров по отношению к современности, к мировому театральному опыту, еще усугубилась.

Сегодня у нас 18 декабря 2013 года, но когда ты приходишь в театр, то не понимаешь, в какой эпохе оказался и кто эти люди на сцене. В наших театрах сегодня прогрессирует тенденция абсолютно случайного выбора репертуара. В этом смысле для меня лидирует наш Театр Оперы и Балета, где в течение 2013 года были поставлены “Щелкунчик” (причем в конце марта), псевдонацинальный спектакль “Витовт”, затем классика современного балета — “Семь танцев” Иржи Килиана, а потом вдруг “привет из 1950-х” — балет на музыку Кара Караева “Семь красавиц”. Очень “актуальный” для Беларуси и важный спектакль.

Одна из болезненных проблем, с которой сталкиваются сегодня многочисленные театральные коллективы, — это отсутствие сценических пространств, где можно было показывать экспериментального плана постановки. Например, в Польше можно увидеть, как функционируют Центры культуры, каким оборудованием они оснащены, какие разнообразные аудитории там имеются, и это необязательно огромные залы. Сравним с нашими Дворцами культуры, которые якобы реставрируются, подкрашиваются, но в итоге реставрация сводится к появлению караоке-баров, ночных клуб и т. д., а сцена по-прежнему остается непригодной для показа постановок разного формата.

IMG_0324-26

В дополнение к тому, что сказала Ольга о Словаре перформативных практик Восточной Европы, скажу, что в этом году в московском издательстве “Балет” вышла коллективная монография “Современный танец постсоветского пространства” (автор-составитель — Екатерина Васенина). Там написано о современной хореографии и пластическом театре, хотя пластический театр — это немного другая сфера. При всех недостатках этой книги, а их там немало, история беларусской современной хореографии до 2012 года там прописана, насколько это было возможно сделать. К сожалению, когда я сдавала материал, еще не было театра “Skvo’s Dance Cоmpany”, поэтому Ольга Скворцова на страницах фигурирует как одна из руководительниц театра “D.O.Z.SK.I”. Сейчас книгу переводят на английский язык.

Т. А.: У меня было ощущение, что у всех выступающих была такая боязнь: кого-то не назвать, забыть, а значит, событий в этом году было действительно много. И интересно, что все, что мы перечисляем, это как раз активность в независимой альтернативной сфере. Сложно (и Светлана это акцентировала) что-то выделить в репертуарном театре.

Да, есть отдельные постановки по беларусской новой пьесе на сцене РТБД, на других площадках готовятся постановки, но что получается в итоге? Насколько это можно соотносить с пониманием современного театра? Это вопрос.

Что важно (и это обозначали все) – появились различные формы и проекты. За этими проектами стоят люди, которые уже занимались театром, но начали возникать именно организованные структуры. Можно также отметить, что тематическое поле стало шире. Те же “Латентные мужчины”, которые говорят о гендере. До этого, можно сказать, этой темой занимался исключительно Свободный театр. Сейчас все больше авторов, режиссеров начинают обращаться к современности.

Хотелось бы расширить географическую карту событий. Пару слов о Бресте и Могилеве. К сожалению, ничего не знаю, что происходит в других городах. В этом году активно себя проявил брестский театр “Крылы халопа”. Зимой, после того как им запретили показывать офф-лайн “Трусы” Пряжко, они сделали он-лайн трансляцию читки. И это, на мой взгляд, определенный прорыв, пример того, как мы можем использовать технологии, если нам не дают площадки.

А. С.: Невялікая рэмарка. Ў Брэсце ўвогуле жэсць адбываецца. На мінулым тыдні там мусіла адбыцца прэзентація “Тузін немаўля” — паказ першых беларускіх фільмаў. І мясцовыя ідыёлагі не дазволілі паказваць гэтыя савецкія фільмы за тое, што там фігураваў бел-чырвона-белы сцяг.

Т. А.: К сожалению, да. У них до сих пор осталась такая советская система худсоветов не только в театрах, но и в клубах, домах культуры, мощно работает идеологический отдел управления культуры. И то, что можно, например, в Минске, там нельзя. Хотя, казалось бы, мы живем в одном законодательном поле. Но “Крылы халопа” нашли выход: сделали он-лайн трансляцию. И что меня поразило, это была не просто трансляция. Ребята реально сделали net-театр, когда использование веб-камеры стало приемом. Был он-лайн монтаж, то есть прописанная заранее партитура сменов планов, монтажная склейка, переход на различные планы. Каждая сцена решалась по-своему: были общие статичные планы, монолог в камеру и др. То есть получился такой спектакль именно в виртуальном пространстве, который может так прозвучать только в интернете. И понятно, что все это было сделано скорее интуитивно, потому что специального образования у нас в этой области нет.

Светлана Улановская, Таня Артимович

Светлана Улановская, Таня Артимович

Зритель: А как же настоящие артисты? Их живое присутствие на сцене?

Т. А.: Мне кажется, должны быть различные формы. Да, возможно отличие театра от других форм искусства в его живой энергии. Но мир меняется, и театр также может расширять свой инструментарий.

Далее, что касается тематического поля, совсем недавно “Крылы халопа” в Познани на фестивале показали премьеру спектакля “Чернобыль”. В мае они были в экспедиции в чернобыльской зоне, потом собирали материал, читали форумы, статистику, изучали, что происходит на строительстве АЭС в Островце. Хотелось бы, чтобы в Минске они также показали эту работу. Для меня возникновение контакта с этим театром — позитивный знак. Это к вопросу об объединении. Возможно, думать нужно о коммуникации, и сейчас, на мой взгляд, происходит появление такой сети.

Также хотелось бы отметить проект Юры и Тани Диваковых Laboratory Figures Oskar Schlemmer, в частности спектакль “Oratorium”. Конечно, как пример со спектаклем “Гамлет”, это работа в направлении театра кукол, визуального театра. А в этой области в Беларуси всегда было больше экспериментов, свободы. И, как можно заметить, не только в Минске. Не так давно закончилась лаборатория при Беларусском театре кукол. В Могилеве, опять же, состоялась серия мастер-классов польских специалистов. Все это снова подчеркивает, насколько законсервированным остается наш репертуарный драматический театр.

И возможно, все эти проявления активности и есть тот способ, которым мы можем создавать альтернативный конструкт этой ситуации. Это наше видение театра сегодня, в 2013 году.

Хочу также отметить проект “Мертвый сезон”, хоть и говорили, что никто, мол, не удивлен, что 34mag.net сделали этот сборник. Но мне кажется, сам факт того, что медийный молодежный ресурс, который в принципе не занимается театром, делает сборник по новой драме, также знак. Таким образом портал притягивает аудиторию, которая, возможно, не знает о том, что есть такие независимые проекты, что есть целая плеяда авторов, — это выводит, на мой взгляд, независимый театр из андеграунда. Да, раньше происходили читки и лаборатории, но было ощущение, что на них приходят одни и те же люди, которые сами театром занимаются.

И вдруг появилась другая публика, мы стали им интересны. Это хороший знак. Такую форму сотрудничества нужно развивать. Возможно, и не надо объединятся. Пусть нас будет много и разных.

А. С.: Хацеў бы расшырыць мапу і сказаць пару слоў пра Гомель. Пра іх не так шмат кажуць, але доўгі час гэта быў адзіны абласны цэнтр у Беларусі, дзе быў прыватны Моладзевы тэатр. З мінулага года я ведаю там пры тэатры працуе свая лабараторыя, дзе спрабуюць рабіць нефарматныя спекталі, пластычныя пастаноўкі. Не ведаю пра узровень, але судзячы па той актыўнасці ў суполцы “ВКонтакте”, я ўсцешаны, што ў абласным цэнтры можа быць такое згуртаванне.

Маргарита Корзун: Я бы хотела упомянуть также Первый форум уличных театров, который впервые состоялся в сентябре этого года на улице Карла Маркса. Это решало вопрос и площадок, и региональных беларусских театров.

О. Ш.: А какая была тематика Форума?

М. К: Уличный, интерактивный театр. Там прошло несколько семинаров, например, театра “Мусташ”. В этом году готовится следующий фестиваль, будет расширяться география, планируется приезд зарубежных театров. И наверное Форум займет свою нишу в области уличного, интерактивного, экспериментального театра.

Т. А.: А насколько легко добиваться проведения этого Форума?

М. К: Не надо было ничего добиваться. Это один из немногих примеров получившегося, конечно, со своими вопросами и проблемами, сотрудничества разных организаций — горисполкома, независимых театров, учреждений образования и бизнеса.

О. Ш.: Насколько возможны социально-критические высказывания в рамках Форума?

М. К: Единственная цензура, которая была: просили дать информацию о театре и по возможности показать короткое видео. Но я полагаю, что если будет остропротестное высказывание, будут проблемы. Это публичное пространство: там есть дети, пенсионеры. То есть пространство диктует свои правила. Но в то же время на этом открытом пространстве есть и более замкнутые площадки. Однако думать о том, что показать, а что нет, придется.

С. У.: Маргарита напомнила, говоря про остросоциальные спектакли, про еще одну работу, которую стоит назвать, — это уличный спектакль театра “ИнЖест” “Последнее платье короля”. Здесь они так и не показали ее, хотя планировали, – им отказали городские власти. Но они показываютли этот спектакль в России, Украине, Польше.

В. Б.: Да, на форуме во Львове они его показали, есть и фото, и видео, потом было выступление в Люблине.

Т. А.: Поэтому у меня и возникают вопросы о честности такой кооперации — между независимыми структурами и государственными. Везде “ИнЖест” показывал спектакль, только не в Минске.

Зритель: Мне кажется, показать его у нас невозможно.

IMG_0318-22

Александр Телюк, “САД”

В. Б.: Можно небольшую ремарку? Я сижу, и все во мне кипит. Не очень можно ругаться, но очень хочется.

Что я поняла за этот год, что если ты хочешь ебошить театр, то ты будешь это делать. На госсценах, в кооперациях, в кафе, репетировать на новых площадках. Но главное — это желание, а все остальное…

Т. А.: Мы уже затрагивали момент площадок, здорово, что появился “ЦЭХ”, потому что, да, есть галерея “Ў”, но если говорить о театральных проектах, конечно, нужно было что-то более просторное и изолированное. Появление “ЦЭХ” реально нам, не имеющим площадок, доступа к этим площадкам, развязало руки. Мы в такой ситуации, когда понимаем, что у нас ничего нет, а мы хотим ебошить театр, ищем варианты и  делаем это. В этом плане мы учимся преодолевать препятствия. Было бы, наверное, продуктивнее, если бы мы тратили эту энергию на что-то другое. Но пока такие обстоятельства.

А. С.: Як раз гісторыя з “МЕ100” і “ЦЭХ” добра адлюстроўвае, для чаго патрэбная нейкая кааперацыя. Бо такія штукі, як “ЦЭХ”, у адзіночку не робяцца. Што зараз адбываецца з “ЦЭХ” ці раней з “МЕ100”? Людзі прыходзяць, укладаюць свае грошы і пакуль можна праядаць гэтыя інвестыцыi, пляцоўка існуе. Калі грошы праядаюцца, пачынае ўключацца камерцыйны кошт арэнды. Пляцоўка “ЦЭХ” належыць аднаму з тых банкаў, у якіх па-за межамі разумення велічыня арэнднай стаўкі, адсутнічае разуменне сацыяльнага значэння і адказнасьці. І ў выніку ў мяне, нажаль, сумныя прагнозы наконт таго, як доўга “ЦЭХ” зможа існаваць з такімі ўласнікамі. У нас, ў мінскіх незалежных тэатральных дзеячоў, адзіная надзея: што адны сыйдуць і прыйдуць наступныя, якія зноўку будуць укладацца. І атрымоўваецца такая піраміда для банка.

Дмитрий Богославский: Да, но “ЦЭХ” не имеет никакого технического оснащения.

Дмитрий Богославский

Дмитрий Богославский, драматург, “САД”

Т. А.: Поставить там приборы оказалось не так сложно и не так затратно. Приезжала Ирина Ануфриева, и спасибо Вячеславу Ивановичу Иноземцеву, он помог нам поставить свет, и все это было сделано очень мобильно. Хотя мы готовились сыграть спектакль с фонарем.

Д. Б.: Но как мне, пацану, решать эти моменты? Мне нужно снять “ЦЭХ”, снять свет, это уникальная ситуация. Мне легче снять ДК Ветеранов, на входе которого слева продают саженцы, справа попкорн и чуть дальше мед и горшки. И все равно это мне будет обходиться в 4 млн., хотя там тоже нет света. Я к тому, что площадок нет.

Т. А.: Но я хочу сказать, что в Западной Европе ситуация со стоимостью аренды площадки такая же, там тоже это не дешево, и никто не будет тебя поддерживать просто так. Другое дело, там есть фонды, которые могут поддерживать культурные организации. У нас, возможно, проблема еще и в том, что бизнес действительно не понимает значимости таких инвестиций, поэтому аренда “ЦЭХ” такая же, как, например, у типографии, коммерческого проекта двумя этажами ниже.

М. К.: Бизнес поддерживает, но он сам выбирает, кого.

Т. А.: Да, но я не думаю, что такой проект, как “ЦЭХ” или выставки в Галерее “Ў” —непривлекательные проекты для того, чтобы снизить им аренду.

Д. Б.: По поводу Форума на Карла Маркса: когда ко мне подошел мим и спросил, нет ли у меня сигареты, Форум уличных театров для меня закончился. Потому что для меня это недопустимо. Я в это перестаю верить.

О. Ш.: А почему “САД” в этом году мало показывал читок?

Д. Б.: У нас не было сложностей. Мы просто не можем все вместе собраться и решить, все очень разрозненные, у каждого свои дела. Но у нас есть планы на будущее: собираемся играть “Patriss”, сделаем совместный проект с фестивалем “Любимовка” — покажем три пьесы из Украины, России и Беларуси. Надеюсь, что-то еще придумаем.

О. Ш.: По поводу молодых драматургов, подумала: не хватает на сайтах информации о тех призах, которые они получают. Это большой пробел, и нам надо на 2014 год поставить задачу решить ее.

Т. А.: Да, очень много проектов из Беларуси активны за рубежом, но здесь мы почти их не видим. Был совместный проект Моники Добровлянской и “KorniagTheatre” − “Displaced women”. Спектакль был поставлен в театре имени Горького в Берлине. Я знаю, что Марина Дашук хотела бы привезти его в Минск, но пока это сложно. Хотя я уверена, спектакль получился очень интересный, потому что затрагивает почти не обсуждаемые в Беларуси темы — Вторую мировую войну, например. Но можно подумать, как хотя бы писать об этом. Про этот спектакль писали на ArtAktivist/Theatre. Но что касается других проектов, мы почти ничего о них не знаем.

О. Ш.: Можем, нам нужны конкурсы? В современном визуальном искусстве Алла Вайсбанд проводит конкурс кураторских проектов. Возможно, нам не хватает конкурса режиссерских проектов?

Зритель: А кому они нужны?

В. Б.: Мне, например.

Зритель: А вы готовы оплатить молодому режиссеру эту работу?

Т. А.: А без слова “оплатить” это невозможно?

Маргарита Корзун

Маргарита Корзун

А. С.: Ёсць прыклад з Санкт-Пецярбурга, дзе запрацавала рэжысёрская лабараторыя “Он-лайн”. Пра піцерскую рэжысуру яшчэ 5 год таму не было чуваць увогуле. Зараз ёсць Валкастрэлаў, Александроўскі і іншыя — цэлы росквіт рэжысёраў, якія ездзяць па ўсёй Расіі. Грошай там амаль няма.

Т. А.: Но там есть постоянная площадка; была, точнее.

Д. Б.: Да, была, сейчас они стали частью Александринского театра. У нас в Беларуси ничего подобного нет, и говорить о режиссерском конкурсе — кто даст этим ребятам условия? Я вот учился в Академии Искусств, и меня чему учили? Надо найти кубы – нам говорили, мол, украдите. Это нормальная система образования?

Т. А.: Мне кажется, это не конструктивный разговор. Мы здесь не можем решить вопрос с кубами и площадками. Я солидарна с Викой: если мы так будем мыслить, то захлебнемся в этом болоте. Понятно, что образование у нас находится в “руинах”, там вообще делать нечего.

Д. Б.: Вы представьте, приходит молодой режиссер в абсолютно пустое помещение, и что?

Т. А.: А если поставить это условием: у тебя нет ничего, только пустое помещение. Но сегодня есть технологии. Я в такой же ситуации. И я рада, что у меня вся декорация к спектаклю хранится на флэше.

А. С.: У мяне было стасаванне з італьянскім рэжысёрам. Ён навучаўся 5 год, рабіў праекты ў межах праграмы і яшчэ па-за межамі тэатральнай школы. І 10 спектакляў, якія ён выпусціў, рабіў у пустых памяшканнях. Ён ведае, дзе знайсці абсталяванне патанней, хто ў яго за так будзе працаваць, як працаваць з рэкламай. У яго не ўзнікае пытанне, як зрабіць спектакль за тыдзень, бо  ёсць прафесія. Я не ведаю, чаму навучаюць у Акадэміі мастацтваў, магчыма, сапраўды, як кубы красці.

О. Ш: Получается, центральная проблема в том, чтобы все друг другу помогали коммуникацию наладить? И это поможет и деньги привлечь, и с бизнесом договориться.

А. С.: Можна, канешне, асабіста спадабацца, як, напрыклад, Віктару Бабарыка спадабаўся “ТЭАРТ”, і ён падтрымаў фестываль. Тады пашанцавала. Але калі б у мяне быў мільён, прыйшла да мяне Таня Арцімовіч і сказала: я хачу зрабіць спектакль па Пражко. Хто такая Таня? Хто такі Пражко? Не створана грамадскага меркавання, думкі на гэты конт. Ёсць Пінігін, Дудараў – і больш, здаецца, тэатраў у нас няма. Ну так, ёсць у нас 500 чалавек у Мінску, якія хацяць ебошыць тэатр. І калі б гэтыя 500 чалавек — напрыклад, 50 праектаў па 10 чалавек — прыйшлі і сказалі: дай нам грошы, гэта было б гучна.

Т. А.: Это же прекрасно, если бы было 50 проектов, которые работают в разных направлениях, формах, темах. А вообще, мне кажется, отсутствие средств — это просто оправдание собственной пассивности и нежелания что-то делать. Для меня это не проблема. Мы будем делать дальше спектакль и сразу договариваемся, что у нас нет ничего. Значит, будем делать спектакль, который можно играть в клубах. Если придет бизнес и скажет: “Давайте я подержу вас”, я скажу: “Уау! класс!” Но требовать — это путь в никуда.

М. К.: Маленький пример. На Форуме показали спектакль “Игвита” Геннадия Фомина. И один из моих учеников, у которого бизнес, увидел его и сказал, что хочет этот спектакль показывать, заплатит артистам гонорар. Вот так бизнес может: он увидел и понял, зачем ему надо это делать.

О. Ш.: Еще один пункт по поводу взаимодействия хотелось бы обсудить. Возможно, важно еще взаимодействие с другими артистическими сообществами и проектами. В 2013 году, например, показывались читки в рамках выставки “Насилие — враг права”. Может, это тоже ход — взаимодействовать с художниками, кураторами? У меня вопрос: насколько это продуктивный ход? Мне вот кажется, что для современного беларусского искусства это тоже было бы полезно — взаимодействие с драматургами, режиссерами. Это форма, которая могла бы обогатить и тех, и других. В галерее “Ў” есть план на год, и можно уже обсудить, где какие читки можно сделать, поговорить с кураторами, художниками. В том числе искать на это средства. Мы тоже сталкиваемся с такими же вопросами: где искать деньги, как приглашать кураторов, делать проекты. Я вижу, что театр тоже может включаться в это общее дело.

IMG_0266-2

Т. А.: Попробую подытожить то, что было сказано. Начали мы позитивно этот год оценивать. Отметили, что появились разнообразные проекты, разные площадки, медийные в том числе. Отмечали, что возник интерес со стороны нетеатральных ресурсов – 34 mag.net, bookster.by, например, что читки случались в рамках выставок. Вспоминали о беларусской программе “ТЕАРТ”. Негативные моменты — Свободный театр потерял “хатку”. И я думаю, что эта потеря значима даже не столько для театра, сколько для города. Потом что было место, куда можно было прийти и услышать что-то важное. Остались проблемы с площадками, с финансированием.

Но с этим мы живем уже много лет и, возможно, благодаря тому, что появляются люди, которые отпускают эти проблемы, преодолевают их, ищут другие ходы, и возникает это многообразие.

Отметили проекты в регионах. Необходимо выстраивать такие мосты не только для коммуникации, но для взаимообогащения. То есть работы много. Я думаю, что будут появляться проекты, люди, которые хотят просто что-то делать. И несмотря ни на что, мы все-таки с оптимизмом смотрим в 2014 год.

О. Ш.: И не забывайте про медиа, например, “Новая Еўропа” всегда готова освещать, анонсировать, анализировать то, что происходит на театральной сцене. Потому что современный театр имеет огромный потенциал и для исследования, и для воображения современности. И часть хорошей публики мы вам обеспечим.

На обложке – плакат из проекта Алеси Малаховской “Вербализация” / проект “Каляровай хадой па шэрым” лабаратории “Fortinbras” 

Фотографии // Юля Соколовская, ziernie-performa.net

Мнения авторов не всегда совпадают с позицией редакции. Если вы заметили ошибки, пожалуйста, пишите нам..

Пакінуць каментар

Ваш email адрас не будзе апублікаваны.

Магчыма выкарыстоўваць HTML тэгі і атрыбуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>